Но на первый план выступает все же идея об объединении усилий обоих «царств» в борьбе с «неверными». Очевидно, что идеи Слова о празднике Спаса были особенно актуальны в начале 10-х годов XV в., когда в 1411 г. дочь великого князя Василия Дмитриевича Анна была выдана замуж за византийского цесаревича Иоанна. Большой круг вопросов, навеянных осмыслением положения Русского государства и Русской церкви, был поднят в связи с Флорентийским собором. Ближайшая реакция русской стороны на решения Флорентийского собора представлена литературой двух видов: первая предназначалась для широких кругов русского просвещенного общества, вторая состояла из посланий внешнеполитического характера. Русский читатель получал информацию о Флорентийском соборе, во-первых, из Повести Симеона Суздальца (1441 —1442 гг.), во-вторых, из редакции Жития Сергия Радонежского, написанной Пахоми-ем Логофетом в 1442 г.
Повесть Симеона Суздальца создана после изгнания Исидора из Москвы в сентябре 1441 г. (в Повести Исидор назван «бывшим митрополитом»), причем в самом скором после этого времени, поскольку произведение наполнено неподдельной радостью и славословием к Богу, «вразумившему» великого князя Василия Васильевича распознать «безумие зловернаго хитреца и златолюбца и православныя веры разорителя». Во всяком случае Пахомий Логофет, писавший в 1442 г. рассказ о чуде в «Латинских странах», уже был знаком с содержанием Повести. Главный пафос произведения направлен на обличение неких «от греков», прельстившихся «сребролюбием и златолюбием» и «приложившихся единодушно к папе». Досталось и «самому тому царю греческому кир Иоанну», отступившему от «света благочестия» и «омрачившемуся тмою латиньския ереси». Это дает повод Симеону отметить в свою очередь существующее «в Руси великое и пре-славное христианство» и прославить «благоверного и христолюбивого и благочестивого, истинного православного великого князя Василия Ва-сильевичя, белого царя всеа Руси» (!).
Пахомий Серб, составивший в 1442 г. новую редакцию Жития Сергия Радонежского, в рассказе о Флорентийском соборе21 акценты расставляет иначе. Главным для него является обличение «злохитрия Исидорова» (выпады против императора и греков-сребролюбцев отсутствуют). Вместе с тем на небывалую высоту поднята характеристика величия «Русской великой земли», прежде находившейся без «просвещения», «ныне же богоразумьем украшену и явльну въ вся конця земли» и превзошедшей даже те страны, «иже исперва святого просвеще-ниа приимши»22.